На главную Написать письмо Поиск



Библиотека


Предисловие

В своем «Введении» м-е Плизи напоминает о том, что в бытность студентом он, как и все, критиковал гомеопатию, произво­дившую впечатление шарлатанства. Рассказывать ли о том, что в бытность мою интерном госпиталей и отказываясь осуждать доктрину, не зная ее (так как именно не зная гомеопатии большин­ство ее осуждает), я присоединился к небольшой группе коллег, которые по вечерам посещали курсы Гомеопатического центра, оживляемые в то время Леоном Ваннье и Жаном Пуарье? В чис­ле прочих тут были Пьер Ваннье, Морис Бюккуа и Жанна Бего из школы Брока, которая вскоре после этого стала м-м Штуль, преждевременно ушедшей. Мы тут также встретили проф. Жоаннона, отстаивающего свои идеи с душой апостола.

С самого начала я был просто поражен интеллектуальной ще­петильностью и моральной совестливостью обоих наших учителей; и это с самого начала отдалило меня от идеи шарлатанизма. А далее я был поражен той манерой, в какой проводилось изуче­ние больного и его понимание. Это была та эпоха, когда студент, познав семиологию долевой пневмонии — явной и острой — удивляется тому, что столь явно описанная клиническая картина встре­чается на практике лишь редко; а это приводит к слишком много­численным описаниям клинических форм. В Центре, расположен­ном на улице Мурильо, изучение болезни уступало место изучению больного, даже еще раньше изучению человека. Расспрос велся мелочный, никакая деталь не оставлялась без внимания. Исследо­вание охватывало морфологию, жесты-мимику, поведение раньше, чем приступали к изучению самой патологии. Придавалось важное значение «конституции» и «темпераменту». И тогда из синтеза это­го кропотливого анализа вытекало лечебное обозначение. Понятие почвы равнялось или даже превосходило по своему значению понятие агрессии. Эту концепцию (основные черты которой я лишь обрисовал) я запомнил для себя — с пользой для моих больных, я надеюсь. Впрочем, прочитав вступительную лекцию проф. Абрами, наделавшую в то время немалый шум, я вновь нашел в ней все существенное из того, чему нас уже давно обучал Леон Ваннье. Правда среди гомеопатов некоторые пытаются облечь свои ме­дицинские концепции в форму некоторой таинственности. Я не думаю, чтобы они этим оказывали услугу той медицине, которая является мишенью для критики — нередко слишком неблагосклон­ной. Два основных принципа (закон сходства и закон бесконеч­ного разведения) являются принципами научными. Их подлежит изучить, показать их хорошую обоснованность, и тогда гомеопа­тия найдет свое официальное место, в котором ей отказывают во Франции.

Вот почему работа м-е Плази исключительно полезна. Она вво­дит в гомеопатию экспериментальное изучение; показывает реальность и активность высоких разведений — равным образом в биологии животных и в биологии растений; показывает действие сходства. По этому случаю я могу сделать личный вклад в вопрос о реальности диптиха Гиппократа: противоположное излечивается противоположным, сходное излечивается сходным.

В обычной медицине определение лечения базируется исключи­тельно на клиническом диагнозе. Исследование больного, достав­ляя точные понятия об интересующей врача болезни или дефекте, рельефно выявляя имеющиеся органические расстройства, до­ставляет практику элементы показаний, необходимые для назна­чения разумного лечения. Однако, два врача, исследуя одного и того же больного, могут разойтись в своих мнениях и настаивать на разных диагнозах, а в связи с этим приходить к установлению двух весьма различных способов лечения.

В гомеопатической медицине ничего подобного произойти не может. Конечно, врач-практик не пренебрегает постановкой кли­нического диагноза наблюдаемого синдрома, но он всегда рассмат­ривает весь имеющийся на лицо расстройств для того, чтобы установить для них «истинное обозначение».

(Однако учитывать всю сумму симптомов — включая «малые признаки» — и «обычному врачу» не только не запрещается, но даже рекомендуется. А гомеопаты тоже могут поразному оце­нивать и интерпретировать одни и те же симптомы и синдро­мы; в связи с этим тоже могут и у них возникать крупные расхож­дения мнений. Ибо показанием к назначению является не симп­том сам по себе, а то представление о смысле этого симптома, ка­кое возникает в сознании врача. А разные врачи один и тот же симптом могут понимать по-разному — особенно, если он несколько отклоняется от обычных его форм).

Клинически диагноз врача  (гомеопата) оказывается более глубоким, т. к. он клонится к установлению истинного генеза рассматриваемого болезненного состояния. С точки зрения лечебной, точное наблюдение больного доставляет ему ценные элементы. В самом деле, гомеопатическое средство буквально «обозначено» самим больным (но при участии оценивающего его сознание вра­ча!), у которого его расстройства (морфологические, функцио­нальные или чувствительные) всегда соответствуют тем признакам (морфологическим, функциональным или чувствительным), какие описаны в патогенезах: два гомеопата, хорошо знающие Материа медика и наблюдающие одного и того же больного, установят оди­наковые назначения (а если одни и те же симптомы они толкуют и оценивают по-разному, то и всю картину могут понять по-раз­ному; и соответственно этому они могут сделать различные наз­начения) .

В практике гомеопатии вся трудность заключается в выборе средства. Вспомним о практических упражнениях по систематике растений: учащемуся предлагают растения и он должен их «распознать» (определить и систематизировать). Примерно так же предстают больные врачу-гомеопату: ему тоже надлежит их «распознать» и «определить» не только с точек зрения типологической (конституция и темперамент), или клинической (болезненное состояние), но также с точки зрения лечебной. И ему, в самом деле, возможно «распознать» полезное средство, т. к. он знает его признаки, какие его наблюдательность может выявить (но мо­жет и не выявить тоже) и его суждение может интерпретировать (вот тут-то и зарыта собака!); ему также возможно точно «опреде­лить» это средство, т. к. ему известны аналогичные средства (а заблудиться в трех соснах гомеопату никак невозможно).

Столкнувшись с хроническим состоянием, начинающий может заколебаться и начать продвигаться на ощупь, часто ему оказы­вается трудным выявить то назначение, согласно которому долж­ны быть прописаны все полезные в данном случае средства, так как лечение хронического больного всегда должно устанавливать­ся логическим и упорядоченным образом. Но зато у него есть время, он имеет возможность испытать, посоветоваться со своими старыми наблюдениями, заглянуть в Материа медика, запросить совета и в тиши кабинета «проработать случай».

Столкнувшись же с острым состоянием, врач вынужден немедленно ставить лечебный диагноз. Тут больной не может ждать; действовать врачу приходится быстро и безошибочно. Выбор средства должен быть быстрым для того, чтобы немедленно пустить в ход надежное лечебное средство. И врачу-практику надлежит точно знать существенные характеристики каждого средства. К обычным признакам  (морфологическим, функцио­нальным и чувствительным) тут добавляются «объективные приз­наки», ценностью которых пренебрегать не следует.

Средства для лечения острых состояний не столь уж многочисленны, чтобы было невозможно изучить их все в деталях. Мы задались целью представить искренне составленное клиническое и лечебное исследование тех средств, какие являются наиболее, обычно прописываемыми при острых состояниях. Заботясь о томчтобы излагать ясно, главное, желая особенно сделать понятной точность гомеопатической медицины, мы не поколебались часто повторять некоторые существенные факты, точное познание которых доставляет столько точности назначению врача-практика.

Наконец, последняя рекомендация. Если при лечении хронического состояния возможно соединить 2—3 средства одной лечебной ориентировки, чередующееся действие которых становится взаимно дополняющим, этот метод не может прилагаться при ле­чении острых состояний. Тут врач всегда сталкивается с хорошоопределенным клиническим состоянием, которому соответствует «единственное» лекарство. Врачу надлежит распознать те признаки, при которых больной проявляет это средство (тип) и оправдывает употребление этого  средства.

Не будем забывать о том, что по ходу острого состояния, кли­нические стадии следуют друг за другом с различной скоростью; и каждая стадия соответствует одному единственному средству, назначение которого нередко можно бывает предвидеть. Вот так осуществляется логическое развитие лечебных этапов, строго при­способленное к следующим одна за другой стадиям острого заболе­вания. Вот так объясняется «игра» вспомогательных средств, обес­печивающая быстрое достижение надежного результата.

Ла Жоншер. Январь 1941 г.



Дизайн и программирование: Ходыкин Александр.